Крысиная башня - Страница 110

110

— Что значит «за что»?…

Толик же только презрительно скривился и пересел от стола в гостиную на диван листать какой-то журнал.

— Что значит «за что»??. - повысил голос батя, — А то, что нам могли предъявить какую-нибудь дурацкую статью из фактически сейчас не действующих законов, — это что, не основание? Ты понимаешь, что сейчас, на сломе социально-экономической формации, мы стоим враскаряку??

Мне стало смешно. Батя, как выпьет, обожает выражаться «умно», и послушать его интересно, потому что он становится здорово словоохотливым. Но сейчас, видимо после стресса, когда он одновременно и актерствовал, прикидываясь безобидным интеллигентом в очках, и пытался выведать побольше сведений, и готовился в случае нужды перестрелять «гостей», — он стал мешать в кучу «умствования» с «бульварщиной».

А он продолжал:

— Ты понимаешь, что сейчас такая ситуация, когда старые законы де-факто не действуют, а новых еще нет? Вернее, они только создаются. Как и подобает настоящим законам, они выкристаллизо… выва… ются из крови и грязи, методом проб и ошибок. Ты готова умыться этой кровью и окунуться в эту грязь, только потому, что ПОКА еще нет законов, регламентирующих новую жизнь? Я — нет, не готов! Не хочу. И своей «стае» не дам.

— «Стае»! — тут же уцепилась мама, — За кого ты себя принимаешь? За волка, чтоли? Или за льва?? Ты скорее крыса!.. — И тут же примолкла, явно соображая, не брякнула ли чего-нибудь лишнего, и не придется ли за это лишнее отвечать…

Да, ситуация меняется. И дома ситуация меняется. «Власть сменилась», как говорится. Последнее слово в определении «внутренней и внешней политики семьи» от мамы, чувствую, уходит. Да нет, уже ушло.

Но батя на мамино высказывание прореагировал на удивление конструктивно:

— Да хотя бы и крыса! Что ты имеешь против крыс! Умное и домовитое животное, когда загонят в угол — становится опасным. Так не загоняйте в угол! — и будет вам спокой… Кстати! Серый… — он обратился ко мне.

— Там, возле подъезда на стенах этот урод, который в нас стрелял ночью…

— Главный гоблин с обрезом? — подсказал я.

— Он. Мало того что орал, он, оказывается еще и писать умеет… Против ожидания к такому полудурку. Так он испачкал стены подъезда. Понаписал с двух сторон подъезда «Крысы». Очевидно, как и твоя мама, — неопределенный жест в сторону мамы, — Он считает, что сравнением с крысами нас жестко унизил… Ха. Ха. Ха. — батя изобразил смеющегося Фантомаса.

— Надо это как-то закрасить, что ли? Баллончики с краской у нас есть, благо натырили… — еще один насмешливый взгляд в сторону мамы, — Займись, а?

— Я погляжу, — согласился я и вышел в коридор. Батя вслед крикнул:

— Только осмотрись сперва, подумай чем и как, — сам, один не начинай! Я или Толик подстрахуем тебя.

— Угу, — согласился я, но в коридоре чуть притормозил выходить, чтобы дослушать батины сентенции по текущей ситуации.

— Так вот. Новых законов социума еще нет, и наша задача дожить до времени, когда они будут. Писаные. Вернее, они уже есть — но пока неписаные. Как на Диком Западе, в период освоения, — законы просты и жестоки:

— Убей раньше, чем убили тебя.

— Возьми все, до чего можешь дотянуться.

— Если ты не можешь защитить свое имущество, — стало быть, оно и не твое.

— «Сила закона» или «сила органов правопорядка» временно отходит на второй план, и на первое место выходит «сила» как таковая, простая и грубая: кто лучше вооружен, кто лучше умеет с оружием обращаться, кто более решителен и не боится пролить кровь. Потому «Администрация» так и озабочена изъятием оружия, потому что оружие у граждан — прямое покушение на прерогативу любой власти вершить суд и расправу. Собственно, предполагая такое развитие событий я и не обзавелся охотбилетом… Вот ты задумайся, — вот приехали какие-то четыре субъекта. Представители некой «Новой Администрации», которая сама себя провозгласила «властью» всего-то пару месяцев назад. И что? Нам всем спешить подчиняться? Посдавать оружие, сдать «излишки провизии», — и топать обрабатывать грядки с лопатой и тяпкой? Пока они, бля, будут «решать нашу судьбу»? С какого бы хера? Только потому, что они объявили себя «властью»? Да завтра, может, на их место сядет новый, очередной «атаман Козолуп», и объявит себя «властью», и объявит свои, новые законы… Скажем, введет порядок, что появление на улице без оружия столь же неприлично и наказуемо, как и появление в людных местах голым, — и что? Когда до тебя дойдет, что мы должны придерживаться СВОИХ, своих собственных законов, — тех законов, которые помогут нам выжить, как физическим объектам, а не как статистической единице в графе «население»!..

— Ты вообще что-то не то несешь! Какую-то дурь! При чем тут твое теоретизирование, и то, что ты только что был готов убить четверых ни в чем не виновных людей! Которые просто приехали, чтобы оценить обстановку!

Пауза.

Я приник к двери в комнату и затаил дыхание.

Батя ответил каким-то другим, жестким, трезвым голосом. Ой, черт, зря она так с ним… Ей бы помолчать…

— Я всегда знал, что ты дура, — но сейчас ты уже прямо перегибаешь палку.

Звук резко отодвинутого стула, и тут же резкий, «металлический» голос бати:

— Сядь. Я сказал — сядь! Ты сейчас сядешь, и будешь меня слушать, внимательно слушать. Пока я не закончу.

— Я не желаю…

— Мне насрать, что ты желаешь, и что ты не желаешь. Ты сейчас сядешь и будешь меня слушать. Потому что то, что я сейчас говорю, — не из желания повыпендриваться, как ты очевидно, думаешь. И не из желания с тобой посоветоваться, — пока что ничего дельного в этой ситуации ты предложить не в силах. То, что я говорю — это программа. Поняла? Программа, которой мы будем в дальнейшем руководствоваться в жизни, — пока ситуация не изменится. А пока она такова, как есть, — мы будем руководствоваться ею. И потому я хочу, чтобы ты знала, чего от нас, от меня ждать, и как самой себя вести. Я не советуюсь с тобой, ты поняла?? И не спрашиваю твоего мнения! — повысил голос батя.

110